Открыть страницу в новом окне
Чтобы открыть страницу в новом окне, нажмите клавишу "Shift" и, удерживая ее, нажмите на ссылку.
Старайтесь не открывать больше 5 окон.

Библиотека / СОЗИДАЮЩАЯ РОЛЬ ЛЖИ	2004 г.

 СОЗИДАЮЩАЯ РОЛЬ ЛЖИ 
 Текст этой страницы набран в текстовом редакторе, 
поэтому будет искажение дизайна страницы 

ТАРТАРЕН И СОЗИДАЮЩАЯ РОЛЬ ЛЖИ


У истоков всякого чудачества стоит ложь. И в первую очередь - ложь самому
себе. Вообще - стоит ли обманывать тех, кто знает нас плохо? Они и сами
дойдут до необходимой степени заблуждений на наш счет. А вот дурачить
самого себя - одно удовольствие. Вслушайтесь в предельно искреннее признание
Хемингуэя: "Я часто и с удовольствием не понимаю себя". "С удовольствием не
понимаю себя", вероятно, означает "охотно лгу себе".


Сколько маленьких трагедий пережил всякий имеющий склонность давать в своих
рассказах волю фантазии... Их на самом интересном месте позорно прерывали
приземленные супруги, их разоблачали друзья-свидетели, их опровергали в прессе.


Есть много людей, предпочитающих приключению в компании приключение сольное.
Часто - ради свободы изложения своих приключений.Перефразируя Паскаля, можно
утверждать, что мало кто решился бы на все невзгоды и тяготы путешествия,
если бы знал, что по возращению во время его рассказов о пережитом за спиной
будет стоять жлоб-свидетель...


Созидающую роль лжи удобно рассмотреть на примере героя романов Альфонса Доде
знаменитого Тартарена из Тараскона.



"Вообразите большую комнату, сверху донизу увешанную ружьями и саблями; все
виды оружия всех стран мира были здесь налицо: карабины, пищали, мушкетоны,
ножи корсиканские, ножи каталонские, ножи-кинжалы, ножи-револьверы, малайские
криссы, караибские стрелы, кремневые стрелы, железные перчатки, кастеты,
готтентотские палицы, мексиканские лассо, - чего тут только не было!..


Посреди кабинета стоял круглый столик. На столике бутылка рому, турецкий
кисет, "Путешествия капитана Кука", романы Купера, Густава Эмара, рассказы об
охоте - охоте на медведя, соколиной охоте, охоте на слонов и т.д. А за столиком
сидел человек лет сорока пяти, низенький, толстый, коренастый, краснолицый,
в жилетке и фланелевых кальсонах, с густой, коротко подстриженной бородкой и
горящими глазами; в одной руке он держал книгу, а другой размахивал громадной
трубкой с железной покрышкой и, читая какой-нибудь сногшибательный рассказ об
охотниках за скальпами, оттопыривал нижнюю губу и строил ужасную гримасу, что
придавало симпатичному лицу скромного тарасконского рантье выражение той же
добродушной свирепости, которой дышал весь дом.


Это и был Тартарен, Тартарен из Тараскона, бесстрашный, великий, несравненный
Тартарен из Тараскона..."



Кому лгал Тартарен, создав столь экзотичный интеръер и столь экзотичный
имидж? Самому себе...


Воображение вмешивалось не только в грезы, но и в реальную жизнь нашего героя.
И вот жизнь становится игрой - увлекательной, опасной. И Тартарен принимает
необходимые меры предосторожности:



"Рыцарь-тамплиер, собирающийся сделать вылазку против осадивших его неверных,
китайский солдат, под знаменем тигра готовящийся к схватке, воинственный
команч, выходящий на тропу войны, - все это ничто в сравнении с Тартареном из
Тараскона, вооружающимся с головы до ног перед тем, как отправиться в Клуб, а
отправляется он туда в девять вечера, через час после вечерней зари...


На левую руку Тартарен надевал железную перчатку с шипами, в правую брал трость
со шпагой внутри, в левом кармане у него был кастет, в правом - револьвер. На
груди, между сюртуком и жилеткой, скрывался малайский крисс. Но уж насчет
отравленных стрел - ни-ни! Это - оружие вероломное!..


Перед самым уходом он в тишине и сумраке кабинета некоторое время упражнялся:
фехтовал, стрелял в стену, играл мускулами, затем брал ключи от калитки и
важною медлительною поступью шел через сад.


Лучшее доказательство того, что Тартарен не испытывал страха, заключается в
следующем: в Клуб он шел не бульварами, а через весь город, то есть самым
длинным, самым темным путем, бесконечно колеся по всяким мелким закоулкам, в
конце которых зловеще поблескивала Рона. Бедняга все надеялся, что на повороте
одной из таких трущоб вырастут из темноты ОНИ и бросятся на него сзади...


В Клубе доблестный муж садился играть с каптенармусом в базик..."



Оружие и Клуб, приключения и базик... Этими странными сочетаниями черт
характера Тартарена был озадачен доже его родитель - Альфонс Доде.



"Как же, черт побери, могло случиться, что с этой страстью к приключениям, с
этой потребностью в сильных ощущениях, с этим помешательством на странствиях,
на бешеной скачке очертя голову Тартарен из Тараскона безвыездно жил в
Тарасконе?..


У нашего героя, надо сознаться, были две совершенно разные натуры. "Я чувствую
в себе двух человек",- сказал кто-то из отцов церкви. С полным правом это
можно было бы сказать и о Тартарене, ибо у него была душа Дон Кихота: те же
рыцарские порывы, тот же идеал героизма, то же помешательство на всем необычном
и великом, но, к несчастью, он не обладал телом прославленного идальго, телом
костлявым и тощим, этим подобием тела, для которого жизнь материальная не таила
в себе никаких соблазнов, способного двадцать ночей не снимать доспехов и двое
суток питаться горсточкой риса... Напротив, тело у Тартарена было солидное,
весьма упитанное, весьма грузное, весьма привередливое, отличавшееся чисто
обывательскими наклонностями, любившее удобства, - пузатое и коротконогое тело
бессмертного Санчо Пансы.


Дон Кихот и Санчо Панса в одном лице! Вы не можете себе представить, до чего
трудно им было ужиться! Вечные стычки!.. Вечные раздоры!.."



Увы, для публики оба этих Тартарена были все-таки одним и тем же человеком. И
если Дон Тартарен-Кихот бахвалился тем, что скоро отпраавится в Африку
охотиться на львов, то ответственность за это с ним был вынужден делить и
Тартарен-Санчо.



"В городе только и разговоров было, что о предстоящем отъезде Тартарена в Алжир
и об охоте на львов. Будьте свидетелями, дорогие читатели, что сам доблестный
муж об этом и не заикнулся. Но, понимаете ли, мираж...


Больше всех был удивлен, что он едет в Африку, сам Тартарен. Но вот что значит
тщеславие! Вместо того, чтобы прямо сказать, что он никуда и не собирается
ехать, что у него и в мыслях этого никогда не было, бедняга Тартарен в первый
раз, как с ним заговорили об этом путешествии, уклончиво промямлил:


- Гм... Гм... Возможно... Пока еще ничего не могу вам сказать.


Во второй раз, уже несколько свыкшись с этой мыслью, он ответил:


- Вероятно.


В третий раз:


- Решено..."



И вскоре Тартарен с грузом охотничьего вооружения и походного снаряжения уже
пересекал Средиземное море. "В глубине души он, может быть, даже проклинал
жестоких сограждан, по милости коих он принужден был уехать и бросить свой
милый, уютный домик - белый домик с зелеными ставнями... Однако внешне он
этого никак не выразил..."


Забавное наблюдение. В кампании, допустим, однокашников, кто-либо играл
роль шута. При встрече и через пять и через пятьдесят лет экс-шут, уже
убеленный сединами, вынужденно вспомнит свое прежнее амплуа. Это - возврат в
покинутую социальную нишу. Если однажды вы неплохо справились с какой-либо
ролью, то при аналогичных обстоятельствах она вас разыщет опять.


Вот почему африканское сафари , став для Тартарена первым неиллюзорным
приключением, не стало последним. Прирорда не терпит пустоты и старая роль
(в данном случае охотника и авантюриста) зовет человека обратно. После Сахары
Тартарена позвали Альпы. А случилось это так.


Привезенная из Алжира старая львиная шкура столь сильно укрепила авторитет
нашего героя, что он был избран Президентом местного альпклуба. Но накануне
первых перевыборов в Тарасконе появился и второй серъезный претендент на
президентское место - некто Костекальд, недавно побывавший в горах.



"Бросить свой домик, сад, изменить столь милым его сердцу привычкам, отказаться
от президентского кресла в Клубе альпийцев, который он же и учредил, от пышных
инициалов П.К.А., которые составляли украшение и отличительный знак его
визитных карточек, бумаги для писем и даже подкладки его шляпы? Нет, это
невозможно, ни, ни, ни! И тут его осенила счастливая мысль.


В сущности подвиги Колстекальда представляли собой прогулки по Альпинам, не
больше. Почему бы Тартарену в течение трех месяцов, которые еще оставалисьб до
перевыборов, не затеять какое-нибудь грандиозное предприятие? Например,
водрузить клубный стяг на вершине одной из самых высоких гор в Европе - на
Юнгфрау или на Монблане?.."



И опять произнесено то самое "Решено!" И не столь важно, что его посетили и
сомнения - "Зачем же все-таки умирать? Зачем даже уезжать? Кто его гонит? Что
за идиотское честолюбие! Рисковать жизнью ради президентского кресла и
инициалов!..


Но это была опять-таки слабость, столь же мимолетная, как и предшествовавшая
ей. В пять минут завещание было закончено, скреплено подпиьсю и огромной
черной печатью, после чего великий человек занялся приготовлениями к отъезду".


Толстяк и домосед стал в итоге героем. И все это - благодаря только
честолюбию, неуемной фантазии и склонности к живописанию собственных подвигов.
Его в путь толкнула ложь. Так плохо ли это?


(А.Деpевицкий, жуpнал "Эльдоpадо")










  

  
Назад
  

  
Наверх